Вчера, 29 января, исполнилось 160 лет со дня рождения Владимира Семеновича Голенищева, выдающегося русского египтолога и коллекционера, востоковеда с поистине энциклопедическими знаниями, помимо египтологии внесшего свой значимый вклад в развитие ассириологии, изучение древней земли Урарту и клинописного письма. И все же, несмотря на огромный диапазон своих интересов, Владимир Голенищев был, прежде всего, первым профессиональным российским египтологом, оставившим после себя Отечеству не только многочисленные, поистине бесценные научные исследования и публикации и знаменитую коллекцию памятников древнеегипетского искусства, но и сложившуюся египтологическую традицию, продолженную Б.А. Тураевым, О. фон Леммом, В.В. Струве.
К сожалению, многие его труды так и не были изданы, особенно те, что появились во второй половине его жизни, проведенной в эмиграции во Франции. Имя ученого, не принявшего революцию и с болью в 1915 году решившего не возвращаться в Россию, многие годы если не было забыто – вклад египтолога был слишком значим, чтобы его можно было бы не замечать, - то, пожалуй, лишено того места, которое должно было бы занимать по праву. В некоторых отечественных статьях предпринимались попытки назвать имя ученого, с которого в России началось профессиональное изучение цивилизаций долины Нила; поразительно, что таковым называли О. Фон Лемма, выдающегося коптолога, чьи работы, все же были в тени трудов и личности Голенищева, с которым он был связан узами дружбы и общих профессиональных интересов. Можно ли не отдать первенство человеку, с которым считали за честь консультироваться в своих исследованиях не только Тураев, Викентьев, Струве, но и Г. Масперо, Г. Бругш, А. Гардинер, Дж. Брэстед, П. Лако; именно трудами Голенищева в российскую науку был привнесен иной образ мыслей, подлинный профессионализм в исследовании, открыты новые горизонты изучения Древнего Египта.
Владимир Семенович родился 17 января 1856 года в Петербурге, в семье Царскосельского купца первой гильдии, потомственного почетного гражданина Семена Васильевича Голенищева (1821?-1858), мать будущего египтолога – Софья Гавриловна Голенищева (1837?-?). Интерес юного Голенищева к Востоку начался очень рано, в детстве; он сам связывал его со своим гувернером, швейцарцем, который, обладая превосходным образованием, привил юному воспитаннику любовь к древности и языкам. В 14 лет Владимир приобрел свой первый египетский подлинный памятник, послуживший началом долгим годам собирательства. Первые исследования Голенищева датируются 1874 годом ; это было начало долгого пути в восемь десятилетий, полностью посвященного древности. Темы, заинтересовавшие его в начале пути – прежде всего, аспекты древнеегипетского мировоззрения и толкование отдельных иероглифических знаков египетского письма, определили одну из важнейших областей интереса востоковеда – перевод и интерпретация памятников египетской письменности, египетский язык и, в особенности, его синтаксис. В 1875-1879 гг. Голенищев учился на факультете восточных языков Петербургского университета, где его научным руководителем был известный арабист В.Р. Розен. В университеские годы истинной школой Голенищева становятся стены Эрмитажа; здесь Голенищев разворачивает древние свитки, публикация которых вводит его в число ведущих египтологов того времени. Еще в 1876 году в Германии вышла его статья , написанная по итогам выступления талантливого студента на Международном конгрессе востоковедов в Петербурге и посвященная содержанию найденного им в фондах Эрмитажа папируса. Голенищев видел в нем первоначально единый текст, а лишь позже установил, что речь идет о двух разных документах, папирусах с бесценными текстами «Поучения Мерикаре» (1116 а) и «Пророчества Неферти» (1116 б). Доклад вызвал интерес к молодому ученому и снискал большой успех. В это же время Голенищев опубликовал свое очень значимое исследование, посвященное «Стеле Меттерниха», определившее специфику изучения т.н. «циппи Хора» ритуальных целительных изображений Хора-младенца, попирающего крокодилов, змей и другие враждебные человеку силы. Наряду с иероглификой и арабским, Голенищева привлекали также тексты каппадокийских табличек , купленных им по случаю в Константинополе, и ассирийская клинопись, истокам формирования которой было посвящено несколько его работ.
Его главной страстью на протяжении всей жизни все-таки всегда оставался Египет. В 1880 году Голенищев поступил на службу в Эрмитаж сверх штата, т.е. без жалованья – огромное состояние, оставленное отцом ученого, позволяло ему целиком отдаться любимому делу. С 1886 года он становится хранителем отделения египетских древностей музея, для которого наступил один из самых ярких периодов расцвета. Новый хранитель настаивает на том, чтобы в Эрмитаж были переданы сначала самые значительные, а потом и все остальные египетские памятники из Кунсткамеры. «Поступление г. Голенищева, единственного в Петербурге специалиста по Египтологии, на службу будет неоценимым приобретением для Эрмитажа, - писал в рапорте на имя министра директор музея Васильчиков. – Занимаясь уже давно любимой наукою, он подробно изучает те памятники Египетского искусства, которые находятся в Петербурге. Из них многие валяются в пыли кладовых по разным казенным учреждениям. С назначением Голенищева без малейшего расхода для казны, не только приведено будет в порядок, но и значительно может быть увеличено и пополнено находящееся в Эрмитаже собрание Египетских древностей и в то же время многие памятники древнего искусства спасены будут от конечного разорения, кроме того, наконец, составлен будет подробный научный каталог, о котором до сих пор за неимением специалиста невозможно было и думать». Голенищев незамедлительно приступает к составлению полноценного каталога собрания, увидевшего свет в 1891 году. Среди выявленных памятников – знаменитый папирус с текстом «Сказки о потерпевшем кораблекрушение», ставший сенсацией в 1881 году на Международном конгрессе востоковедов в Берлине. Научные выводы Голенищева, открывшего миру шедевр египетской литературы, не утратили своей актуальности и по сей день.
Превосходное знание арабского языка оказало Голенищеву большую услугу: он мог свободно общаться с современными ему египтянами и, следовательно, не иметь ограничений в деле розыска и покупки древностей для своей коллекции. Наделенный тонким вкусом, обширными знаниями и, что особенно, прозорливостью в атрибуции памятников, он в полной мере использовал имевшиеся в его распоряжении средства, приобретая порой истинные шедевры искусства для своего собрания. В 1879 году Владимир Семенович первый раз вступил на берега Нила. Позже его поездки в Египет стали регулярными. Колоннады храмов Луксора и залы музея в Булаке стали пристанищем, где он коротал холодные петербургские зимы, общаясь с коллегами – крупнейшими египтологами того времени. Итоги поездок были представлены на заседаниях Восточного отделения Императорского Русского Археологического Общества и частично опубликованы. Эти отчеты сохранили не только ценную информацию о египетской археологии, находках, но и о той атмосфере предчувствия открытий и знакомства Европы со землей пирамид, которая царила в стране на исходе XIX столетия. Эти документальные наброски, живые, написанные эмоционально и с глубоким знанием истории Египта, не менее ценны, чем научное наследие Голенищева, но, увы, все еще не изданы полностью.
«На месте древнего Мемфиса, лежащего между железнодорожной станцией Бедрешени и Саккарской пирамидой, мне в первый раз пришлось полюбоваться гигантской статуей Рамсеса II, которая теперь вытащена англичанами из той ямы, в которой она много лет лежала, и где я ее не мог в прежние мои путешествия видеть, - пишет Голенищев в 1889 году, - так как обыкновенно ездил в Саккару осенью и находил всю яму с лежащей в ней статуей залитой мутной водой Нильского разлива. Колоссальная статуя состоит из очень плотного кристаллического известняка и представляет фараона Рамсеса II во весь рост. Лицо сделано с замечательной тонкостью, черты лица правильны, нос слегка орлиный, губы несколько улыбаются. Нельзя достаточно надивиться той смелости и тому мастерству, с которым древнеегипетский скульптор врезал в глыбу камня гигантских размеров черты великого завоевателя…
Поблизости от статуи Рамсеса II лежит другая также колоссальная статуя из красного гранита, вытащенная из той же ямы как и первая. Эта последняя статуя однако далеко не так хороша, как первая.
Осмотрев достопримечальности Булакского музея и ближайших окрестностей Каира, я, через месяц по приезде в Каир, нанял себе дагабию и направился по Нилу в Верхний Египет.
Первым пунктом, где я остановился, было местечко, Тель эль Амарна. Тут мне интересно было повидать то место, где зимой 1887-го года были найдены важные в историческом значении клинописные таблички, часть которых я видел в Булакском музее».
Голенищев одним из первых оценил важность находки табличек амарнского дипломатического архива, включавшего переписку Аменхотепа III и его сына Эхнатона с дружественными правителями небольших княжеств Сирии-Палестины и таких колоссов, как Вавилон. В этой переписке, отражающей непростую политическую ситуацию в регионе, впервые в египетской истории встречается название Ассирии и содержится множество ценнейших исторических фактов. «До сих пор, - отмечает Голенищев, - в Египте глиняных табличек с клинописными надписями нигде еще находимо не было и потому самый факт нахождения таких табличек особенно в Верхнем Египте является фактом совершенно необыкновенным. Сами же таблички по своему содержанию представляют интерес необычайный, так как часть из них содержит письма различных азиатских властителей к двум египетским царям, носящим в клинообразных надписях имена: Ниммурия и Напхурия». Жители близлежащей деревни Хаджи Кандиль были напуганы инспекциями директора Службы древностей Э. Гребо, приказавшего обыскать их дома и изъять находки, однако Голенищеву удалось приобрести для своей коллекции три таблички и позже показать их Б. Сэйсу в Великобритании. Речь шла о письмах к фараону правителей сирийских княжеств Рибадди и Азиру, обеспокоенных ростом могущества хеттского царства и заверявших Египет в своей преданности.
Голенищев-коллекционер был неутомим и удачлив. Этой же зимой 1888-89 гг. он приобрел в Луксоре бронзовый наконечник копья «с надписью, слегка на нем нацарапанной и упоминающей о том, что этот предмет привезен царем Ааимесом I , XVIII-ой дин., из его побед на востоке». Единственным же походом Ааимеса I-го на востоке был его поход против гиксосов, из чего ясно следует, что вышеупомянутый наконечник копья, посвященный без сомнения в виде трофея в каком-либо Фивском храме, принадлежал гиксосам…» Не менее интересное приобретение – ритуальный лука и стрел из черного дерева, принадлежавших роду царского сына Амени, который использовал его, судя по сохранившейся надписи, на празднествах бога Мина. «Третье приобретение, сделанное мной в Луксоре и заслуживающее особенного внимания, - пишет счастливый египтолог, – довольно длинный, хотя и очень узкий гиератический папирус, содержащий целую серию геометрических задач с решением и с приложенными небольшими чертежами. По числу это – второй сохранившийся до нас математический папирус… По типу шрифта мой папирус можно отнести к эпохе XII-ой династии или ко времени близко следующему за этой династией. Прочесть эту рукопись далеко нелегко, так как шрифт крайне неразборчив». Речь идет о т.н. «Московском математическом папирусе», содержащем крайне трудные задачи по расчету площади усеченной пирамиды. Однако перечень покупок был бы неполон, если не сказать ничего еще о двух памятниках, значение которых сложно переоценить: уникальная погребальная пелена знаменитого Монтуэмхета, управителя Фив в эпоху нубийского завоевания Египта в 7 в. до н.э., с указанной на ней датой смерти вельможи на 17-м году правления Тахарки, и, пожалуй, самый известный шедевр коллекции Голенищева – туалетная ложечка из слоновой кости и эбенового дерева, изображающая богиню неба Нут в облике девушки, плывущей с цветком розового лотоса в руках, – поразительное произведение фиванских мастеров 14 в. до н.э. Удача не покидала коллекционера и в последующие годы. Так, в 1891 году у антиквара в Каире он приобрел три папируса, обнаруженные в деревне эль-Хибе оазиса Харга: иератическое письмо жреца, знаменитый «Ономастикон Аменемопе» - древнейший прообраз энциклопедии, содержащий перечисление в тематическом порядке различных слов и названий, разделяющихся по темам: небо, вода, земля, разные лица, двор, канцелярии, профессии, социальные слои общества, племена и типы человечества и, наконец, прославленный текст «Путешествия Унуамона», повествующий о долгом пути посланника египетского царя в Библ за кедром для сооружения священной ладьи Амона-Ра.
Одновременно с покупкой памятников, Голенищев осматривает важнейшие археологические комплексы Египта с целью начать в будущем собственные раскопки. В 1889 г. он едет в Бубастис, где вместе с Э. Навилем осматривает главный храм города. «Вся раскопка, - пишет исследователь, - представляет собой громадную площадь, сплошь усеянную массой больших гранитных обломков. Об общем плане храма трудно, почти невозможно составить себе понятие, так как теперь он весь превратился в бесформенную груду развалин. Между обломками большая часть покрыта гиероглифическими надписями, которые все списаны Навиллем и будут изданы в ближайшем его сочинении. Громадные головы с чертами лица, напоминающими так называемых сфинксов гиксосов (которые, по моему убеждению, представляют фараона Аменемиа III-го ), были найдены здесь Навилем за год до моего посещения: их на месте я повидать не мог, так как они уже были частью сданы в Булакский музей, частью увезены в Лондон». Прозорливостью Голенищева можно лишь восхититься: имея в своей коллекции превосходный скульптурный портрет Аменемхета III, пожалуй, один из лучших, известных в наши дни, он первым увидел в огромных изваяниях сфинксов, найденных в Танисе, но происходящих из Бубастиса, именно этого царя и оказался совершенно прав. К сожалению, в публикациях «Танисских сфинксов» об этом зачастую забывают.
Фотографии подписаны.
(с) текст - Виктор Солкин, 2006.
К сожалению, многие его труды так и не были изданы, особенно те, что появились во второй половине его жизни, проведенной в эмиграции во Франции. Имя ученого, не принявшего революцию и с болью в 1915 году решившего не возвращаться в Россию, многие годы если не было забыто – вклад египтолога был слишком значим, чтобы его можно было бы не замечать, - то, пожалуй, лишено того места, которое должно было бы занимать по праву. В некоторых отечественных статьях предпринимались попытки назвать имя ученого, с которого в России началось профессиональное изучение цивилизаций долины Нила; поразительно, что таковым называли О. Фон Лемма, выдающегося коптолога, чьи работы, все же были в тени трудов и личности Голенищева, с которым он был связан узами дружбы и общих профессиональных интересов. Можно ли не отдать первенство человеку, с которым считали за честь консультироваться в своих исследованиях не только Тураев, Викентьев, Струве, но и Г. Масперо, Г. Бругш, А. Гардинер, Дж. Брэстед, П. Лако; именно трудами Голенищева в российскую науку был привнесен иной образ мыслей, подлинный профессионализм в исследовании, открыты новые горизонты изучения Древнего Египта.
Владимир Семенович родился 17 января 1856 года в Петербурге, в семье Царскосельского купца первой гильдии, потомственного почетного гражданина Семена Васильевича Голенищева (1821?-1858), мать будущего египтолога – Софья Гавриловна Голенищева (1837?-?). Интерес юного Голенищева к Востоку начался очень рано, в детстве; он сам связывал его со своим гувернером, швейцарцем, который, обладая превосходным образованием, привил юному воспитаннику любовь к древности и языкам. В 14 лет Владимир приобрел свой первый египетский подлинный памятник, послуживший началом долгим годам собирательства. Первые исследования Голенищева датируются 1874 годом ; это было начало долгого пути в восемь десятилетий, полностью посвященного древности. Темы, заинтересовавшие его в начале пути – прежде всего, аспекты древнеегипетского мировоззрения и толкование отдельных иероглифических знаков египетского письма, определили одну из важнейших областей интереса востоковеда – перевод и интерпретация памятников египетской письменности, египетский язык и, в особенности, его синтаксис. В 1875-1879 гг. Голенищев учился на факультете восточных языков Петербургского университета, где его научным руководителем был известный арабист В.Р. Розен. В университеские годы истинной школой Голенищева становятся стены Эрмитажа; здесь Голенищев разворачивает древние свитки, публикация которых вводит его в число ведущих египтологов того времени. Еще в 1876 году в Германии вышла его статья , написанная по итогам выступления талантливого студента на Международном конгрессе востоковедов в Петербурге и посвященная содержанию найденного им в фондах Эрмитажа папируса. Голенищев видел в нем первоначально единый текст, а лишь позже установил, что речь идет о двух разных документах, папирусах с бесценными текстами «Поучения Мерикаре» (1116 а) и «Пророчества Неферти» (1116 б). Доклад вызвал интерес к молодому ученому и снискал большой успех. В это же время Голенищев опубликовал свое очень значимое исследование, посвященное «Стеле Меттерниха», определившее специфику изучения т.н. «циппи Хора» ритуальных целительных изображений Хора-младенца, попирающего крокодилов, змей и другие враждебные человеку силы. Наряду с иероглификой и арабским, Голенищева привлекали также тексты каппадокийских табличек , купленных им по случаю в Константинополе, и ассирийская клинопись, истокам формирования которой было посвящено несколько его работ.
Его главной страстью на протяжении всей жизни все-таки всегда оставался Египет. В 1880 году Голенищев поступил на службу в Эрмитаж сверх штата, т.е. без жалованья – огромное состояние, оставленное отцом ученого, позволяло ему целиком отдаться любимому делу. С 1886 года он становится хранителем отделения египетских древностей музея, для которого наступил один из самых ярких периодов расцвета. Новый хранитель настаивает на том, чтобы в Эрмитаж были переданы сначала самые значительные, а потом и все остальные египетские памятники из Кунсткамеры. «Поступление г. Голенищева, единственного в Петербурге специалиста по Египтологии, на службу будет неоценимым приобретением для Эрмитажа, - писал в рапорте на имя министра директор музея Васильчиков. – Занимаясь уже давно любимой наукою, он подробно изучает те памятники Египетского искусства, которые находятся в Петербурге. Из них многие валяются в пыли кладовых по разным казенным учреждениям. С назначением Голенищева без малейшего расхода для казны, не только приведено будет в порядок, но и значительно может быть увеличено и пополнено находящееся в Эрмитаже собрание Египетских древностей и в то же время многие памятники древнего искусства спасены будут от конечного разорения, кроме того, наконец, составлен будет подробный научный каталог, о котором до сих пор за неимением специалиста невозможно было и думать». Голенищев незамедлительно приступает к составлению полноценного каталога собрания, увидевшего свет в 1891 году. Среди выявленных памятников – знаменитый папирус с текстом «Сказки о потерпевшем кораблекрушение», ставший сенсацией в 1881 году на Международном конгрессе востоковедов в Берлине. Научные выводы Голенищева, открывшего миру шедевр египетской литературы, не утратили своей актуальности и по сей день.
Превосходное знание арабского языка оказало Голенищеву большую услугу: он мог свободно общаться с современными ему египтянами и, следовательно, не иметь ограничений в деле розыска и покупки древностей для своей коллекции. Наделенный тонким вкусом, обширными знаниями и, что особенно, прозорливостью в атрибуции памятников, он в полной мере использовал имевшиеся в его распоряжении средства, приобретая порой истинные шедевры искусства для своего собрания. В 1879 году Владимир Семенович первый раз вступил на берега Нила. Позже его поездки в Египет стали регулярными. Колоннады храмов Луксора и залы музея в Булаке стали пристанищем, где он коротал холодные петербургские зимы, общаясь с коллегами – крупнейшими египтологами того времени. Итоги поездок были представлены на заседаниях Восточного отделения Императорского Русского Археологического Общества и частично опубликованы. Эти отчеты сохранили не только ценную информацию о египетской археологии, находках, но и о той атмосфере предчувствия открытий и знакомства Европы со землей пирамид, которая царила в стране на исходе XIX столетия. Эти документальные наброски, живые, написанные эмоционально и с глубоким знанием истории Египта, не менее ценны, чем научное наследие Голенищева, но, увы, все еще не изданы полностью.
«На месте древнего Мемфиса, лежащего между железнодорожной станцией Бедрешени и Саккарской пирамидой, мне в первый раз пришлось полюбоваться гигантской статуей Рамсеса II, которая теперь вытащена англичанами из той ямы, в которой она много лет лежала, и где я ее не мог в прежние мои путешествия видеть, - пишет Голенищев в 1889 году, - так как обыкновенно ездил в Саккару осенью и находил всю яму с лежащей в ней статуей залитой мутной водой Нильского разлива. Колоссальная статуя состоит из очень плотного кристаллического известняка и представляет фараона Рамсеса II во весь рост. Лицо сделано с замечательной тонкостью, черты лица правильны, нос слегка орлиный, губы несколько улыбаются. Нельзя достаточно надивиться той смелости и тому мастерству, с которым древнеегипетский скульптор врезал в глыбу камня гигантских размеров черты великого завоевателя…
Поблизости от статуи Рамсеса II лежит другая также колоссальная статуя из красного гранита, вытащенная из той же ямы как и первая. Эта последняя статуя однако далеко не так хороша, как первая.
Осмотрев достопримечальности Булакского музея и ближайших окрестностей Каира, я, через месяц по приезде в Каир, нанял себе дагабию и направился по Нилу в Верхний Египет.
Первым пунктом, где я остановился, было местечко, Тель эль Амарна. Тут мне интересно было повидать то место, где зимой 1887-го года были найдены важные в историческом значении клинописные таблички, часть которых я видел в Булакском музее».
Голенищев одним из первых оценил важность находки табличек амарнского дипломатического архива, включавшего переписку Аменхотепа III и его сына Эхнатона с дружественными правителями небольших княжеств Сирии-Палестины и таких колоссов, как Вавилон. В этой переписке, отражающей непростую политическую ситуацию в регионе, впервые в египетской истории встречается название Ассирии и содержится множество ценнейших исторических фактов. «До сих пор, - отмечает Голенищев, - в Египте глиняных табличек с клинописными надписями нигде еще находимо не было и потому самый факт нахождения таких табличек особенно в Верхнем Египте является фактом совершенно необыкновенным. Сами же таблички по своему содержанию представляют интерес необычайный, так как часть из них содержит письма различных азиатских властителей к двум египетским царям, носящим в клинообразных надписях имена: Ниммурия и Напхурия». Жители близлежащей деревни Хаджи Кандиль были напуганы инспекциями директора Службы древностей Э. Гребо, приказавшего обыскать их дома и изъять находки, однако Голенищеву удалось приобрести для своей коллекции три таблички и позже показать их Б. Сэйсу в Великобритании. Речь шла о письмах к фараону правителей сирийских княжеств Рибадди и Азиру, обеспокоенных ростом могущества хеттского царства и заверявших Египет в своей преданности.
Голенищев-коллекционер был неутомим и удачлив. Этой же зимой 1888-89 гг. он приобрел в Луксоре бронзовый наконечник копья «с надписью, слегка на нем нацарапанной и упоминающей о том, что этот предмет привезен царем Ааимесом I , XVIII-ой дин., из его побед на востоке». Единственным же походом Ааимеса I-го на востоке был его поход против гиксосов, из чего ясно следует, что вышеупомянутый наконечник копья, посвященный без сомнения в виде трофея в каком-либо Фивском храме, принадлежал гиксосам…» Не менее интересное приобретение – ритуальный лука и стрел из черного дерева, принадлежавших роду царского сына Амени, который использовал его, судя по сохранившейся надписи, на празднествах бога Мина. «Третье приобретение, сделанное мной в Луксоре и заслуживающее особенного внимания, - пишет счастливый египтолог, – довольно длинный, хотя и очень узкий гиератический папирус, содержащий целую серию геометрических задач с решением и с приложенными небольшими чертежами. По числу это – второй сохранившийся до нас математический папирус… По типу шрифта мой папирус можно отнести к эпохе XII-ой династии или ко времени близко следующему за этой династией. Прочесть эту рукопись далеко нелегко, так как шрифт крайне неразборчив». Речь идет о т.н. «Московском математическом папирусе», содержащем крайне трудные задачи по расчету площади усеченной пирамиды. Однако перечень покупок был бы неполон, если не сказать ничего еще о двух памятниках, значение которых сложно переоценить: уникальная погребальная пелена знаменитого Монтуэмхета, управителя Фив в эпоху нубийского завоевания Египта в 7 в. до н.э., с указанной на ней датой смерти вельможи на 17-м году правления Тахарки, и, пожалуй, самый известный шедевр коллекции Голенищева – туалетная ложечка из слоновой кости и эбенового дерева, изображающая богиню неба Нут в облике девушки, плывущей с цветком розового лотоса в руках, – поразительное произведение фиванских мастеров 14 в. до н.э. Удача не покидала коллекционера и в последующие годы. Так, в 1891 году у антиквара в Каире он приобрел три папируса, обнаруженные в деревне эль-Хибе оазиса Харга: иератическое письмо жреца, знаменитый «Ономастикон Аменемопе» - древнейший прообраз энциклопедии, содержащий перечисление в тематическом порядке различных слов и названий, разделяющихся по темам: небо, вода, земля, разные лица, двор, канцелярии, профессии, социальные слои общества, племена и типы человечества и, наконец, прославленный текст «Путешествия Унуамона», повествующий о долгом пути посланника египетского царя в Библ за кедром для сооружения священной ладьи Амона-Ра.
Одновременно с покупкой памятников, Голенищев осматривает важнейшие археологические комплексы Египта с целью начать в будущем собственные раскопки. В 1889 г. он едет в Бубастис, где вместе с Э. Навилем осматривает главный храм города. «Вся раскопка, - пишет исследователь, - представляет собой громадную площадь, сплошь усеянную массой больших гранитных обломков. Об общем плане храма трудно, почти невозможно составить себе понятие, так как теперь он весь превратился в бесформенную груду развалин. Между обломками большая часть покрыта гиероглифическими надписями, которые все списаны Навиллем и будут изданы в ближайшем его сочинении. Громадные головы с чертами лица, напоминающими так называемых сфинксов гиксосов (которые, по моему убеждению, представляют фараона Аменемиа III-го ), были найдены здесь Навилем за год до моего посещения: их на месте я повидать не мог, так как они уже были частью сданы в Булакский музей, частью увезены в Лондон». Прозорливостью Голенищева можно лишь восхититься: имея в своей коллекции превосходный скульптурный портрет Аменемхета III, пожалуй, один из лучших, известных в наши дни, он первым увидел в огромных изваяниях сфинксов, найденных в Танисе, но происходящих из Бубастиса, именно этого царя и оказался совершенно прав. К сожалению, в публикациях «Танисских сфинксов» об этом зачастую забывают.
Фотографии подписаны.
(с) текст - Виктор Солкин, 2006.
Комментариев нет:
Отправить комментарий